Пресса

о музыкальном клубе "Интервал"
и его руководителе

Клуб "Интервал" в 70 - 80-х годах ( в условиях "железного занавеса") был одним из немногих мест, где любитель музыки - не профессионал мог получить не официозную информацию о музыке (ограниченную, к тому же, в основном, ее симфоническим и "попсовым" жанрами). Это сделало клуб широко известным в кругах молодежи, интересующейся авангардной западной музыкой, а также ориентированной на медитативные практики музыкой Востока. Дополнительную популярность клубу придавала неформальная обстановка: споры во время традиционного чаепития на многие, в том числе и не музыкальные темы (табу налагалось только на "политические" разговоры - клуб часто посещался "искусствоведами в штатском"), совместные вылазки на природу и проведение клубных праздников. Слухи о необычном клубе (в котором не было традиционного разделения на "говорящего" председателя и "внимающую" аудиторию) дошли до редакций различных, в том числе центральных изданий, занимающихся организацией досуга молодежи. Как следствие - заседания клуба стали посещать их корреспонденты, большинство из которых искренне пытались проникнуться духом "Интервала".

Наибольшее представление о "золотом" периоде "Интервала" - 10 лет в ДК "Невский" (1979-1989) - дает статья Евгения Билькиса "Музыка клубной встречи" в журнале "Клуб и художественная самодеятельность" (сентябрь 1985 г.)

А.Г. Юсфин

Малый зал Ленинградского ДК “Невский”, где происходят встречи членов молодежного музыкального клуба “Интервал”, - это обыкновенный зрительный зал, уставленный рядами кресел. На краю сцены проигрыватель, в глубине пианино. Тут же рядами разложены книги. Выставку новых поступлений в магазины Ленинграда проводит и комментирует участник этого любительского объединения Борис Файзулин. Однако прежде всего в начале вечера все приглашаются на сцену за длинный стол, сервированный для чаепития. Руководитель, будем так называть эту не определенную ни штатом, ни уставом должность, которую занимает член Союза композиторов А. Г. Юсфин, помешивая ложечкой в стакане, рассказывает собравшимся о событиях только что закончившегося музыкального фестиваля “Ленинградская весна”. И мне подают чай и сладости на тарелке. Всякий новичок, впервые посетивший “Интервал”, записавшись в клубном журнале, садится за общий стол. И это уже поистине приобщение, или, если хотите, сближение.

Чаепитие в начале вечере, хоть и скромное, хоть и регламентированное временем, все же организовано, и есть ответственный за чайную церемонию. Коротенькая танцевальная разминка между застольем и дискуссией тоже “работает” на создание нужной атмосферы полной раскрепощенности. Время клубного заседания ограничено, вечер короток. Приходится тратить время на предварительную “подготовку”, чтобы избежать потом потерь еще больших. Так показал опыт. Таким образом, деловая, то есть тематическая, часть по времени ненамного превосходит подготовительную — с чаем, книгами, танцами, разговорами о последних музыкальных и всяких прочих новостях. Но по значительности, по весу, безусловно, гвоздь программы — дискуссия. Тема сегодняшней — “Музыка и архитектура”.

Вслед за введением в тему, которое делает руководитель, следует обмен мнениями. Ни регламента, ни очередности: каждый говорит, что хочет, сколько хочет и столько раз, сколько хочет. Разговор, едва начавшись, принимает характер спора, который сегодня протекает, впрочем, в тонах весьма умеренных. Так, конечно, бывает не всегда. С большим “накалом” обсуждались, например, темы: “Борьба идей в музыке”, “Ритм как феномен культуры”, “Музыке и нравственность”, “Люди и страсти в музыке”, “Музыка и НТР”...

Разумеется, не все, что говорилось, не все мысли и рассуждения, высказанные в ходе дискуссии, были одинаково интересны, умны, значительны. Может быть, их совсем мало было — явных достижений, открытий. Но ценность и обаяние разговора заключались, в общем-то, не столько в них самих, сколько в напряженности, в очевидности усилия мысли. И подчас процесс важнее, интереснее результата, потому что готовое, вычитанное, подслушанное, зачастую, скользнув, проходит мимо сознания. Опробованное же в столкновении мнений, даже подвергнутое сомнению, принадлежит личному опыту, а это уже усваивается совсем по-иному.

Клубные “четверги” по форме могут выглядеть и более эффектно. Бывают выездные заседания (например, в мастерской конструктора и исследователя музыкальных инструментов Феликса Равдоникаса, в театре-студии “Синий мост” — сразу же после посещения одного из спектаклей). Приходят на встречи и интересные гости (композиторы А. Шнитке, А. Следин, Р. Гринблат, В. Сапожников, оперный драматург Ю. Димитрин). Иногда члены клуба, готовясь к очередной теме, придумывают что-то похожее на “наглядные пособия”. Это может быть что угодно, любая импровизация на основе индивидуальной фантазии и профессионального умения. Сочиняли пародийные куплеты, писали картины, создавали особенный (тематический) интерьер. Но не это в конечном счете определяет успех вечера. Самым удачным может оказаться и “среднестатистический” у себя в ДК, без гостей, без особых выдумок. По единодушному мнению членов клуба удачу определяет атмосфера подлинно творческая.

Елена Мурзина (инспектор по кадрам): “Встретившись с “Интервалом”, я уже не представляю свою жизнь без него. Мне кажется, что я этих ребят знаю давным-давно, хотя всего второй год в "Интервале”. У меня есть свой дружеский круг и вне клуба, но по заряду эмоциональной энергии, по потоку информации он несравним с “Интервалом”.

Сергей Бынков (конструктор): “Меня привела в клуб надежда повысить и как-то систематизировать свои знания. В этом смысле я больше, чем удовлетворен. Но к моей радости, программа “четвергов” оказалась гораздо шире. Мне все по душе: встреча с музыкой, и книгами, и друзьями по увлечению, и, конечно, с А. Г. Юсфиным. Наверное, руководитель всегда должен быть выше любого участника, и профессионально, и интеллектуально. Иначе — анархия, хаос, барахтанье в собственных “гениальных мыслях и догадках”.

Борис Файзулин (физик): “Казалось бы, наш “Интервал” — это некое сообщество людей, объединенных их общим интересом к музыке и к музыкальной культуре вообще. Но для меня, например, музыка не является определяющим фактором в моих интересах. У меня больше склонности и интереса к изобразительному искусству. И тем не менее, что-то заставляет меня ходить именно в “Интервал”. Что же? Может быть, то, что наш “Интервал” стал неким своеобразным живым организмом, частью которого я себя ощущаю, а то же время не растворяясь в нем без остатка, не теряя своей индивидуальности”.

В интервальский “четверг” в ДК “Невский” может прийти и 20, и 30, и 40 человек. Каждый раз состав участников частично меняется — кто-то мог выбраться в прошлый раз, но занят сегодня, а кто-то свободен как раз в этот вечер. И любой из тех, кто пришел,— полноправный член клуба, он может носить клубный нагрудный знак, распивать чай, принимать участие в дискуссиях. Но ядро, костяк, актив — назовите как угодно — человек 15. И у каждого свое лицо, своя роль в клубном ансамбле.

Попадаются и случайные люди. Ведь двери “Интервала” открыты для всех. Но такие либо не задерживаются надолго, либо перестают быть случайными. Если б кому-то пришло в голову итожить результаты семилетней деятельности “Интервала”, то надо было бы упомянуть об этих приобщенных. Сюда же, к этому отчету, можно добавить создание при “Интервале” секций и кружков: “По игре на продольной флейте”, “По изучению теории музыки”, “Исследовательской группы” (музыка и наука), “Фольклорной группы” (уже было несколько экспедиций по сбору фольклора), фольклорного ансамбля со своей оригинальной, интернациональной программой...

Успех “Интервала” — факт бесспорный, и в попытке объяснить его как явление социальное попробуем определить, чем же притягивает к себе людей эта любопытная форма клубного объединения.

Самого разного рода, даже самые оригинальные музыкальные увлечения отражены в широком спектре кружковой работы клубов и Домов культуры, В Ленинграде существуют музыкальный лекторий и объединение филофонистов. Одн им словом, любителям музыки есть где удовлетворить свой интерес, за исключением одного-единственного, быть может, наименее солидного на первый взгляд, но, если разобраться, заслуживающего того же внимания, как и все прочие, - интереса общения, обмена мыслями, наблюдениями, сиюминутным или выношенным, своим собственным вниманием тех или иных явлений, связанных с музыкой прямой или косвенной связью. Такая возможность есть у профессионалов благодаря постоянным контактам с товарищами по цеху. Но в “Интервале”, как мы уже говорили, собрались люди самых разнообразных, преимущественно технических профессий. Вполне вероятно, что они, общаясь, продолжают встречаться на концертах, да только фойе концертных залов не место для подобного общения, не говоря уж возможности познакомиться. Для всего этого необходимо соответствующее настроение и подходящая ситуация.

Порой в выставочных залах, когда экспонируются произведения, сложные по языку, не легкие для понимания, возникают дискуссии, и люди незнакомые получают иногда эмоциональный заряд от истинно творческого, плодотворного общения. Природа этих “клубов-однодневок” глубоко органична, поскольку это именно спонтанное, желанное общение людей в нужный момент, в подходящий час, когда общая атмосфера намагниченности, возбужденности, подогретого интереса этому способствует. Но постоянный дискуссионный клуб? Были, разумеется, и такие. Скажем, клуб любителей музыки при Ленинградском Доме Композиторов. Однако встречи в нем скорее походили на концертно-просветительские программы, чем на заседания клуба. Ибо дискуссии носили чисто формальный /характер. Основными “действующими лицами” были музыканты-проф е ссионалы, рассказывавшие о музыке и демонстрировавшие ее, а подавляющее большинство присутствующих становились не участниками, а слушателями. Немногочисленные выступающие, выходя на сцену, от смущения говорили сбивчиво, путано. Иные выражали свое особое мнение вполголоса, иные вообще про себя, ибо не у всякого хватает смелости и крепости голосовых связок высказаться во всеуслышание перед столь большой аудиторией незнакомых людей (200 и более человек). А недосказанность вызывает чувство досады, ибо претензия на общение порой хуже отсутствия общения. Не будем утверждать, что такие объединения не нужны, напротив, наверняка и они приносят свою пользу. Но все же, видимо, не случайно это объединение при Ленинградском Доме композиторов само собой распалось и возродилось вновь уже под новым названием “Интервал”, в новом помещении и на принципиально иной основе. Хотя руководитель остался прежний — А.Г. Юсфин.

Собственно говоря, и история-то создания “Интервала” такова: несколько человек из распавшегося клуба не захотели терять связь с человеком, общением с которым они дорожили. Поэтому они сами занялись организацией нового клуба, и когда вся “техническая часть” была закончена, пригласили А.Г. Юсфина возобновить занятия.

А.Г. Юсфнн. “Нам потребовалось многое перепробовать и многое переосмыслить, чтобы наполнить идею нашего любительского объединения именно тем содержанием, которое мы в него вкладываем.

“Интервал” — не музыкальный лекторий и не концертный зал, а именно клуб, то есть место, где любители музыки встречаются для общения друг с другом, чтобы, послушав музыку, осмыслить ее, говорить о ней. Музыка находится в сложном многомерном контексте культуры и бытия. И наша нынешняя программа это отражает. Каждая тема принимает у нас свой, специфический, клубный оттенок. Допустим, не просто “Скрябин”, а “Скрябин и пути новаторства”, не просто “Стравинский”, а “Стравинский и парадоксальность в музыке”, то есть сам поворот темы должен быть таким, который обещает размышление вместо информативности. При ближайшем рассмотрении обнаружилось громадное количество тем, которые находились как бы за гранью внимания. Первый пришедший в голову пример — “Симметрия - в жизни, науке и искусстве” или — “Взаимодействие музыкальных культур”.

Всякая музыка слушается у нас только в рамках конкретного разговора. Это может быть музыка-иллюстрация, музыка-отсылка. Давать большое сочинение целиком—это не наша специфика. Наш главный акцент не на впечатлении, а на осмыслении. Опять-таки всякий может послушать сам то сочинение, о котором шла речь. Он не пропустит эту музыку в живом исполнении. Он раздобудет пластинку, хотя бы у другого члена клуба. У нас принято обмениваться и пластинками, и книгами.”

А.Г. Юсфин — ведущий, автор устава клуба, главный автор его тематической программы. Одним словом, его роль главная, и дублеров у него нет. И даже не в том дело, что он докладчик, комментатор, что он режиссер того “действа”, которое, по его собственному выражению, представляют из себя встречи в “Интервале”. Все это само по себе обстановки еще не создаст. В Юсфине - композиторе, знатоке фольклора, музыковеде есть свойство одновременно и души, и ума — он “заводила”, “дрожжи”, как определил его роль один из членов клуба. Он не просто профессионал, знаток, он — рассказчик. Этот человек, лишь стоит ему заговорить, освобождает пространство от микробов скуки и умственной косности.

Сюда следует добавить еще огромный опыт и чувство ответственности за дело “Интервала”. Время, которое отнимает у руководителя клуб, отнюдь не исчерпывается часами занятий. Без тщательной подготовки невозможно было бы вести вечера “Интервала” на высоком профессиональном уровне, а снизить уровень — это снизить тонус, это начало конца.

И все-таки всех этих высоких человеческих качеств было бы мало для того, чтобы долго и успешно вести клуб. Надежность связки клуб — руководитель должна быть основана на взаимной заинтересованности. В данном случае не существует со стороны руководителя заинтересованности материальной. Но он заинтересован, а может быть, и испытывает потребность в круге слушателей, последователей, учеников.

И еще. Он заинтересован в “Интервале”, потому что это отнюдь не пассивная аудитория, внимающая слову ментора, но люди думающие, информированные, способные взглянуть под неожиданным ракурсом на те или иные явления, находящиеся в поле его научных интересов.

И наконец, третье. Наверное, самое главное. “Интервал”, для руководителя в некотором смысле то же, что он для “Интервала”. За долгие годы постоянного общения, совместных переживаний, творческих усилий из разных людей образовался в полном смысле слова дружеский круг.

Валентина Уткина (преподаватель научного атеизма):
“Я по натуре человек неактивный. Приходишь, сидишь, слушаешь, спрашиваешь иногда потихоньку. Я была вполне удовлетворена ценностью той информации, которую здесь получала. Но постепенно стала происходить какая-то перемена во мне, появилась раскрепощенность, уверенность. От себя я этого не ожидала. Наверное, все дело в том, что я почувствовала себя своей среди людей, обсуждающих определенный круг проблем, которые их интересовали. Сначала появилось ощущение духовной близости с другими участниками нашего объединения. Потом пришла человеческая близость”.

Итак, “Интервал”. При всех прекрасных сторонах этого клуба, о котором мы рассказали, зададимся вопросом: что это за явление — исключительное или стоящее в ряду подобных примеров? Мы говорили, в том числе и устами самих участников клуба, что все держится на личности руководителя — А. Г. Юсфина. Действительно, личность незаурядная и в каком-то смысле неповторимая. Второго А. Г. Юсфина не найти, и следовательно, скопировать “Интервал” невозможно. Но вряд ли стоило бы долго рассказывать о клубе, опыт которого не может пригодиться остальным. Да, копия “Интервала” невозможна, но она и не нужна. Яркие люди, с выраженным общественным темпераментом, есть повсюду, И всегда найдется кружок людей, способных воспринять их идеи и построить на их основе свою клубную модель, очертить свой круг интересов, свой стиль клубной работы. “Интервал” подсказывает нам сам принцип: музыка (пусть это будет живопись, литература, нумизматика) находится в сложном, многомерном контексте культуры и бытия. Если следовать этому принципу, поле для выбора тем, а значит и направлений поиска, практически неисчерпаемо. Тут не существует никаких ограничений профессионального или образовательного порядка. Важно лишь отказаться от жестких схем, искать свое, быть терпеливым и взыскательным, и удача придет.

И царящая в “Интервале” атмосфера высокой духовности и человеческой близости — явление не исключительное. Это не клуб каких-то особенно одаренных или особенно хороших людей. Просто мир высокого, подлинного искусства сам по себе бескорыстен и чист. Таковы же требования к художнику. Таковы и условия настоящего понимания и осмысления явлений искусства. Красота отношений в данном случае - не повод для умиления, не стечение счастливых обстоятельств, а необходимость.

Ленинград

Короткая заметка Е. Дергачевой - приглашение на заседания клуба в ДК "Невский" . Статья "Музыкальный
клуб "Братство во звуке" опубликована 20.02.1987 в газете "Ленинградский рабочий".

“Братство во звуке”

— так шутливо называют свой музыкальный клуб “Интервал” при ДК “Невский” его молодые завсегдатаи: рабочие, инженеры, научные работники, медики и учителя. Их девиз — нет плохих музыкальных жанров, есть плохая музыка. Собираясь вместе каждый второй и четвертый четверг месяца, они под руководством музыковеда А. Юсфина обсуждают и стремятся понять то или иное музыкальное явление...

— ...будь то далекие от нас культуры, национальные стили или рок-музыка, творчество Шнитке, Стравинского или Аллы Пугачевой, — заканчивает мою мысль сам А. Юсфин, — и, конечно, в первую очередь, нас интересует современная ленинградская музыка.

О серьезности музыкальных вкусов членов клуба говорит хотя 6ы программа недавней встречи, в которой обсуждались формы проявления, пути эволюции, возможности развития музыкального мышления, прослушивались записи музыки Эфиопии, произведений Д. Шостаковича...

— Не пугайте ваших читателей, — улыбается Абрам Григорьевич, — несмотря на обсуждение этаких глобальных вопросов, главное для нас то, что мы вместе, да-да, приходим, общаемся, пьем чай, если хотите.

Известно, однако, что только подлинно серьезные намерения рождают глубокое, не поверхностное общение. Поэтому, вовсе не пугая читателей, наоборот, приглашая в очередной раз, хочу за кончить вполне основательным и серьезным рассказом о “братстве во звуке” К. Якубовского:

— Наш клуб пропагандирует лучшие советские и зарубежные музыкальные произведения. Среди сочинений, звучавших в клубе в последнее время, — опера-феерия А. Петрова “Маяковский начинается”, симфоническая поэма “Посвящение мужеству” В. Успенского, “Болгарская сюита” В. Казанджиева, “Из каньона к звездам” О. Мессиана.

Очередная встреча в клубе “Интервал” назначена на 25 февраля. В программе — обсуждение проблем научного и художественного творчества, прослушивание музыки стран Экваториальной Африки.

Беседа Т. Александровой с А.Г. Юсфиным о его новом детище - "параллельном" музыкальном клубе "На Герцена, 45". Статья "Поедем в оперу" опубликована 1.12.1985 в ленинградской молодежной газете "Смена".

В прошлом выпуске “Талантов и поклонников” мы говорили о несовершенстве музыкального воспитания подростков в общеобразовательной школе. Несмотря на то, что в городе предпринимается ряд усилий для музыкального просвещения молодежи, их явно недостаточно. И все же появляются порой новые возможности приобщиться к музыке.

...Герцена, 45. Знакомый адрес! Именно здесь, в Ленинградском доме композиторов, только что начал работать молодежной музыкальный клуб, который так и называется “На Герцена, 45”. Что это за клуб, кто может стать его членом - на эти вопросы нам отвечает его руководитель, композитор и музыковед, член Союза композиторов РСФСР А. Г. ЮСФИН:

Название нашего клуба, возможно, уже знакомо ленинградцам. Но с нынешнего года мы приобретаем принципиально новое качество, приближаемся к клубу как таковому, наши занятия - не концертный зал, не лекторий, но место, где люди станут общаться на основе музыки.

— А кто может стать членом вашего клуба?

— Мы приглашаем всех желающих, интересующихся всеми музыкальными жанрами и видами - музыкой прошлого и настоящего, классической и развлекательной, профессиональным творчеством и музыкальным фольклором.

— Нужна ли какая-либо музыкальная подготовка для того, чтобы стать членом клуба?

— Нет, никакой подготовки не требуется. Вся работа клуба будет построена так, чтобы молодые люди постепенно входили в мир музыки, осваивали его.

— Нужна ли какая-либо музыкальная подготовка для того, чтобы стать членом клуба?

— Нет, никакой подготовки не требуется. Вся работа клуба будет построена так, чтобы молодые люди постепенно входили в мир музыки, осваивали его.

— В письмах нашей дискуссии молодые люди часто жаловалась на то, что они не понимают языка серьезной музыки, не знают, где ему можно научиться.

— Мы постараемся им помочь в этом. Ведь так называемая серьезная музыка создается для всех людей, и людям ее понимать. Для того, чтобы войти в мир этой музыки, нужен слуховой опыт и минимальные навыки слушания. И, кроме того - обязательно уверенность, что вся музыка, все лучшие ее образцы написаны именно для тебя, тебе адресованы. И практика показывает, что те, кто хочет услышать музыку, пережить ее, достигают этого без особых усилий.

— Члену клуба вы отведите пассивную роль слушателя?

— Ни в коем случае. Член клуба - не просто слушатель и не только слушатель. Он участник всех дискуссий, споров, обсуждений, которые возникают на каждом занятии. Именно в спорах - честных, искренних – рождается возможность понимания музыки, уяснения ее места в твоей жизни и в мире вообще.

— А какова программа ближайших занятий?

— Мы рассматриваем музыку в широком аспекте   ее        взаимосвязи с жизнью, с другими искусствами, с различными науками. Одно из занятий будет называться, к примеру, “Музыка в XX веке - основные типы музыкального мышления”. Какая-то встреча будет посвящена музыке Востока и Запада, диалогу культур. Еще одно занятие: “Современная музыка: год 1985. Новейшие тенденции”. Еще — “Рок - музыка: история, эволюция, перспективы”.

— Наша дискуссия началась с вопроса об опере.        Смогут ли члены клуба приблизиться к этому   виду искусства, войти в мир современной оперы?

— Обязательно. Как я уже говорил, в наших программах музыка всех жанров — от песни до симфонии, от танцевальной пьесы до оперы. Опера как искусство и ее судьба в XX веке будет предметом специального обсуждения в нашем клубе.

— Как в каждом клубе, у вас, вероятно, намечены и встречи с гостями. Кого вы ждете в нынешнем сезоне?

- Гости у нас бывают на каждом заседании. Только они не гости, а активные участники наших бесед, споров, дискуссий. Среди них - композиторы, исполнители, поэты, ученые, кинорежиссеры. Мы ждем композиторов Петрова, Слонимского, Тищенко, которые помогут нам разобраться в современных тенденциях композиторского творчества. У нас побывают известные ученые - например, Ю.М. Лотман и Л.Н. Гумилев. На каждом заседании будет звучать самая разная музыка: живая - в лучших исполнениях, и представленная в уникальных записях.

— Ну и последний вопрос: когда наши читатели могут прийти на занятия клуба!

Мы встречаемся по вторым и четвертым вторникам каждого месяца, в 19 часов, в концертном зале Дома композиторов, на Герцена, 45. Ближайшее заседание - 10 декабря.

...Ну а мы надеемся, что кто-то из наших читателей, участников дискуссии “Поедем в оперу!”, сможет, став членом клуба, понять тот язык серьезной музыки, который казался ему непонятным и чужим, сумеет войти в замечательный мир настоящей музыки.

В 1991 году клуб "На Герцена, 45" в соответствии c "веяниями времени" стал называться "На Большой Морской, 45". В январе 1994 года короткая заметка о нем была опубликована в самой популярной перестроечной газете - "Аргументы и факты" (№3, 1994 г.). К этому времени клуб "Интервал" вернулся в стены "alma mater" - Дома композиторов, и заседания двух клубов проходили совместно - по "интервальским" четвергам.

“На Большой Морской, 45” - одно из тех, редких сегодня, музыкально-интеллектуальных объединений, где членство свободно и бесплатно.

— Смысл, цель этого “братства во звуке”, — говорит руководитель клуба композитор Абрам Юсфин, — вовсе не упирается в музыку как таковую. Хотя сюда действительно приходит очень много музыкантов: барды и рокеры, авангардисты и традиционалисты, Здесь можно услышать произведения разных стилей, времен, народов, ориентаций, вероисповеданий. Но ведь музыка — частный случай духовного жизнепроявления человека. Способ самовыражения и размещения себя в мире, инструмент открытия, познания и спасения красоты, средство общения, путь к душевному и физическому здоровью... И наше кредо — нет плохих жанров, нет неприемлемых культур!"

На творческом вечере А.Г. Юсфина
9 ноября 2001 г. музыкальный критик Михаил Бялик поздравил юбиляра от имени Санкт-Петербургского Союза композиторов. Вскоре (16.11.2001) питерская газета "Новое время" опубликовала его заметку, посвященную юбилеям А.Г.Юсфина и преподавателя Санкт-Петербургской консерватории
В.И. Цытовича.

Профессор Юсфин - человек универсального творческого дарования. Именуя его музыковедом, я лишь обозначаю главное среди его многочисленных занятий. Знаток композиторского наследия, он с особым азартом опробует, исследует образцы и тенденции новейшего времени. Выдающийся фольклорист, он глубоко проник в суть песенно-инструментальнои музыки разных, далеких один от другого народов и установил тут парадоксальные взаимосвязи и закономерности. Но Юсфин еще и философ, историк, специалист по проблемам религий, превосходный литератор. По натуре он просветитель. Композиторский круг “Мелос”, которым он руководит, собирает не только собственно творцов музыки, но и представителей интеллектуальной элиты города.

Судьба изрядно помотала Юсфина по разным краям и дорогам. Попадались ему люди, встречи с которыми надолго застревали в памяти, а иные оказывались глубоко знаменательными, оставляя ощутимый след в жизни музыканта. Абрам Григорьевич живо запечатлел их на страницах мемуарных книг, фрагменты из коих он читал в первой части своего праздничного вечера.

Затем в исполнении коллег-артистов прозвучали музыкальные произведения Юсфина: да, он давно и систематично работающий композитор. В представленных камерных сочинениях определенным образом отразились общие идеи, занимающие его как ученого, но опусы эти лишены сухости или зауми - это живая и добрая музыка. Была на вечере и третья часть - остроумные театрализованные, музыкальные поздравления юбиляру от коллег, друзей и почитателей.

Вечер профессора Цытовича носил название “Учитель и ученики”. Уже 40 лет Владимир Иванович преподает на композиторском факультете Санкт-Петербургской консерватории, и нужно согласиться с музыковедом А. В. Епишиным, чье вступительное слово открыло встречу, - Цытович создал собственную солидную творческую школу. Четверо ее репрезентантов - Светлана Лаврова, Наталия Карш, Петр Геккер и Анатолий Королев - принесли в дар мэтру свои сочинения, составившие программу первого отделения концерта.

В упомянутом вступительном слове была высказана мысль о том, что стиль музыки самого Цытовича являет собой некую проекцию черт барокко в современность. Его сочинения, вошедшие во второе отделение вечера и отлично интерпретированные несколькими инструментальными дуэтами - Г. Ганкина и И. Васильева, К. Куэльяр и К. Ильгин, А. Резниковский и Н. Волкова, - это наблюдение подтвердили.

Вечер в Доме композиторов завершил целую серию концертов, где звучали произведения маститого автора. Каждый раз в подобной ситуации подведения творческих итогов снова и снова возникает вопрос: насколько совпадают свойства музыки и человека, ее создавшего, как соотносятся между собой его эстетические и этические принципы. В случае с Цытовичем можно констатировать редкостную гармонию. Высокая, истинно петербургская интеллигентность, нравственная чистота, безупречный профессионализм как выражение присущего художнику чувства долга перед искусством и людьми - все эти свойства личности- композитора запечатлелись в его созданиях с большой полнотой.

МИХАИЛ БЯЛИК

Интервью
А.Г. Юсфина
А. Долгошевой
в газете
"ВЕЧЕРНИЙ ПЕТЕРБУРГ" 11.03.2005
(посвящено творческому вечеру А.Г. Юсфина
в Доме Журналистов 18.02.2005)

Абрам Григорьевич Юсфин - музыковед, композитор, музыкальный этнограф, председатель творческого круга "Мелос" при Союзе композиторов СПб. К тому же математик.
К тому же учился на психолога. Занимался музыкотерапией. Музыковед Юсфин, было время, с Борисом Гребенщиковым встречался. И с Виктором Цоем. Но это для Абрама Григорьевича - лишь факт биографии. А дело всей жизни - написание так называемых личных песен. Пояснения читайте ниже. Единственно, сразу надо отметить: у Абрама Юсфина редкая особенность - когда он видит некий предмет - автоматически слышит звуки.

«Личная песня» Константина Борового чуть похожа на «личную песню» Билла Гейтса; «личная песня» Путина не имеет ничего общего с «личной песней» Ельцина (какое там преемник!). А есть еще «личные песни» Ходорковского, Шемякина, Джорджа Буша и многих, многих. Автор — Абрам ЮСФИН.

- ... этот эффект называется синестезия. Условно говоря, визуальный образ тут же вызывает образ звуковой; звуковой образ вызывает обонятельный и так далее. Помню, мне было лет пять я был с отцом на речке, увидел заход солнца и во мне зазвучала музыка. Я спросил отца:«Ты слышишь музыку?» — «Какую музыку, ты что?!» Я долго не мог поверить, что у других людей все как-то иначе... Поначалу было некомфортно: скрипит дверь — а перед глазами цветовые зигзаги. Или посмотришь на что-нибудь — и тут же слышишь звуки. А так как не все визуальные образы красивы, то и звучания иногда возникают дикие. Но ко всему привыкаешь, этот эффект стал просто фоном и уже не мешает... «Личная песня» — это другое. Она зависит не от образа объекта, а от написания названия этого объекта. Все началось с того, что я обнаружил: у написанных слов есть их музыкальные аналоги (я называю это «мелограммы») — каждая буква для меня, как графическая фигура, имеет аналог — музыкальную фразу, а все слово складывается из таких музыкальных фраз. И вот что интересно: если я сейчас сыграю мелограмму слова «покой» — не понятия «покой», а именно написанного слова — все скажут, что это нечто успокаивающее. А мелограмма слова «энергия» подействует соответственно. Это проверено на громадном количестве людей!

- А на плохие слова пробовали писать мелограммы

- Да, пробовал крепкие слова. Но они плохо звучат. А бывает, что и у обычного слова — например, «ручка» -музыкальный аналог не складывается. У музыки есть свои ограничения, какие-то слова в ней не выразишь... И вот по принципу мелограммы я попробовал сложить музыкальный аналог конкретного человека. Только брал не личность, а — фамилию, имя, отчество, место рождения и дату рождения. И сложилась «личная песня»... Однажды прошел занятный эксперимент: я показал несколько «личных песен» группе людей — и все мгновенно узнавали свою! Почему — никто объяснить не мог... Я показывал Жоресу Алферову, Михаилу Пиотровскому их «личные песни» — и то же самое: они узнали себя в этой музыке.

- Что вообще такое - "личная песня"?

— У многих народов мира — у народов Дальнего Востока и Сибири, Центральной и Юго-Восточной Азии, Центральной Африки, Латинской Америки — был обычай: когда рождался ребенок, ему сочиняли песню; став взрослым, он уже сам себе сочинял песню, которая становилась его своеобразной эмблемой. Если он хотел, чтобы его издалека опознали, он начинал петь. Это и есть личные, или, как говорят западные этнографы, персональные песни. Я сделал попытку возродить это.

   - Но зачем?

—   Свою «личную песню» можно слушать, когда возникает   внутренняя   неуютность — это как бы примирение с самим собой, помощь в самоидентификации. Кроме того, она может быть действенным стимулятором для развития интеллекта и вообще выявления присущих человеку способностей. Можно слушать, если предстоит серьезное дело, конфликтная ситуация... «Личные песни» изначально действовали и как защита; если хотите — как оберег. Подтверждено испытаниями. Например, очень симпатичные результаты у «личных песен» для детей: не то чтобы ребенок становится более музыкальным — тут другое: он становится толерантным, терпимым, без капризов. Возникает мир не только с собой, но и с другими.

    - Так у вас действительно чью «личную песню» ни послушаешь — все мелодии вызывают симпатию. А если взять, скажем, Гитлера...

- Пробовал. Не получилось. Возникло внутреннее
отторжение, пропал сон. Ощущение было — будто отравился. Может быть, оттого, что для меня «Гитлер» — не просто буквы, и никуда не деть знание того, что это была за личность... Но вообще свои музыкальные имена имеют любые объекты. Например, у влюбленной пары, как у единого целого, может быть своя песня, которая, как оказалось, с необъяснимой крепостью их соединяет. Во всяком случае все, кому я создавал «семейные песни», по сей день вместе. Может быть личная песня сообщества. Да вот вам пример: у любого государства есть гимн — как инструмент солидаризации. К слову, то, что у нас произошло с гимном, — вещь рискованная: гимн, объединявший других людей и с другой целью, перенесен механически на другую почву. И он невольно изменяет нынешних людей. Хотя личная песня — это, конечно, не гимн: я беру за основу название страны, города: вот, у меня есть «личная песня» Петербурга.

- Но можно любому музыканту задать тему - и он сымпровизирует.

- То, о чем вы говорите, —  чистое творчество. А в «личной песне» уже заданы исходные элементы: буквы. Скажем так: сочинительство — область свободного творчества, а «личная песня» — кроме всего прочего и область познания человека, для которого написана. Например, я был потрясен, когда по «личной песне» Бориса Ельцина увидел невероятнейшую его амбициозность, заложенную именно в анкетных данных. А Ходорковский, о котором я мало что знаю, судя по «личной песне», — спокойный, потрясающе бесстрашный и совершенно уверенный в своем деле человек.

    - Вот вы исходите из постоянных     параметров — ФИО;
а человек-то меняется.

- У человека есть то, что в науке называют «инвариантное» и «вариантное»: инвариантное — тот стержень, который складывается к 5 — 7 годам; он изменяется по обстоятельствам, но это лишь варианты. Я вот думал, что будет, если попадутся два полных тезки, родившиеся в один день в одном городе... Не знаю. Но я замечу: у каждой буквы - несколько вариантов написания и, соответственно, несколько музыкальных аналогов.

    - Шаманство какое-то!

- Да-да, на грани. Я, как музыкальный этнограф, много ездил по стране, шаманов слушал. На Алтае познакомился с шаманом известным, Алексеем Калкиным; он был слепой, по-русски почти не говорил. Мог чудеса делать: мы зашли в его аил (такой конус из меха с дверью), сидим, разговариваем, он говорит: «Сейчас принесу водку» — и сквозь стену прошел... Меня еще в райцентре, несмотря на официальную бумагу от Союза композиторов, не хотели вести к Калкину; сердиты на него были: он взялся лечить от бесплодия 13 женщин, и у всех потом родились рыжие мальчики, похожие на него. Причем было известно: он к женщинам и не прикасался. Так вот Калкин мог в транс ввести без слов — просто игрой на инструменте... А на Дальнем Востоке есть обычай музыкальной стимуляции. Представьте себе: берег Охотского моря, зима, люди перед охотой ложатся ногами к морю, приходит некий человек, у него в руках комок каких-то жил на веревке, он начинает им размахивать, и возникает странное гудение; крутит минут 20. После чего люди идут на охоту — вообще без еды, — а через несколько дней возвращаются и весят больше, чем раньше... То, что музыка может делать невероятные вещи, я знаю хорошо. Мы даже несколько лет назад создали Ассоциацию дородовой психологии: у коренного населения Новой Зеландии, например, есть специальные песни, чтобы без боли рожать.

   — Теперь я не удивлена, что вас судьба сводила с    Гребенщиковым, с Цоем...

— Я с гордостью могу сказать, что когда-то с Борей Гребенщиковым и еще с одним парнем сочиняли устав первого рок-клуба. Я даже был членом жюри на шести первых рок-фестивалях. Меня туда Союз композиторов отправил как этакого свободного человека. Талантливо было, хоть и самодеятельно: помню, Цой у меня даже пытался заниматься композицией... Мне кажется, его под конец просто сгубили — в том числе и деньгами... А с Гребенщиковым по-прежнему иногда встречаемся. Он жалел, что не учился, но говорит: «Я уже отравлен, и другого пути у меня нет». А Булат Окуджава мне еще смешнее заявлял: «Я могу выучиться — но тогда потеряю дар».

       —   Абрам Григорьевич, и каково вам с вашей странной особенностью слушать наши рок, попсу?

— Спокойно к этому отношусь. Другое дело, что бездарного много. К тому же это довольно рискованно: сейчас в музыку добавляют ритуальных африканских ритмов, а поскольку у разных народов разный уровень эмоциональной реакции на одно и то же, то эти ритмы, без разбору пересаженные на нашу почву, воздействуют не очень здорово — портится слух; но самое неприятное — у 15 процентов людей теряется способность к воспроизведению потомства. Я знаю, о чем говорю: 30 лет этим занимался, в том числе с американским институтом, с болгарским, с японским, с австрийским. К нам нередко попадают музыкальные отходы: берется один ритмический слой, который доводит до отупения. Шоуменам надо, чтобы народу понравилось, — а есть примитивный способ понравиться: набор штампов повторять до тех пор, пока не понравится. «Фабрика звезд» — это же вполне откровенное название: фабрика — предприятие, где штампуют стереотипные изделия.

     —   И еще я вот о чем думаю: может, в идеале синестезия должна быть у всех людей?

   —   Может быть, когда-то у всех людей это было. А потом исчезла потребность — и способность утратилась. Как экстрасенсорное восприятие: оно перестало быть нужным и теперь появляется только в экстремальных ситуациях.

                                                                          Беседовала
                                     Анастасия ДОЛГОШЕВА

"Путин еще не спел свою личную песню"
- статья о личных песнях
А.Г. Юсфина
в санкт-петербургском выпуске "Комсомольской правды" 25.04.2005

ПУТИН ЕЩЕ НЕ СПЕЛ СВОЮ ЛИЧНУЮ ПЕСНЮ

Петербургский композитор Абрам Юсфин пишет личные песни известных людей

Джордж Буш-младший, Владимир Путин, Билл Гейтс, Михаил Шемякин, малоизвестный обывателю академик Голубовский... Всех этих людей объединяет то, что у них есть «личная песня». Не гимн со словами, не какой-то особо нравящийся мотивчик, а музыкальное произведение, написанное петербургским композитором, музыковедом и просто уникальным человеком Абрамом Юсфиным. Все личные песни он создает благодаря редчайшему природному дару - умению слышать цвета и видеть музыку.

Необычные способности

В научной литературе эта особенность человеческой психики получила название «синопсия», или цветовой слух. Когда обладающий этим свойством человек слышит звук, аккорд, в его представлении рождаются определенные цвета, фигуры, символы. И наоборот: созерцание цветовой композиции или какого-то предмета рождает различные звуки. Такими уникальными способностями обладали писатель Гарсиа Лорка, художник Кандинский, композиторы Римский-Корсаков и Скрябин.

- В детстве я не понимал, как это у других такого нет? - вспоминает Абрам Юсфин. - Когда мы с моими сверстниками выходили на залив, я, показывая на летящую чайку или заход солнца, спрашивал их: «Слышите, как звучит?» Но они не понимали, о чем я говорю. Поначалу это чувство мне очень мешало существовать, но постепенно я к нему привык. Оно и сейчас у меня есть, однако процесс восприятия стал более управляемым.

Музыка индивидуальности

Сейчас Юсфин написал уже порядка полутора сотен личных песен людей разных возрастов, национальностей, профессий. Среди «героев» - президент США Джордж Буш-младший, Владимир Путин, Борис Ельцин, нобелевский лауреат Жорес Алферов и многие другие. «Простые смертные» порой даже делают для себя заказы. Ведь такой музыки уже не будет ни у кого! Она столь же индивидуальна, как и лицо, характер человека!

Принцип создания личной песни приблизительно такой же, что и написание музыки. Композитору требуются фамилия, имя, отчество человека, а также дата и место его рождения. Последние определяют набор инструментов, которые подходят для того или иного человека.

- Эта музыка пишется вовсе не для таких инструментов, каких хочется мне или кому-либо! - восклицает Абрам Григорьевич. - В соответствии с нумерологическими правилами я сделал нужные таблицы музыкальных инструментов. Например, песня Путина получилась для виолончели и оркестра, но оркестра у меня нет. Поэтому его я заменил на фортепиано - адаптация, к которой я вынужден прибегать. А вот песня Буша - чисто оркестровая.

Большинство известных персон еще не подозревают о существовании своих личных песен.

- И пока еще никто мне не сказал, что эта песня «не его», - улыбается композитор. - Более того, иногда обнаруживается такое воздействие этой музыки на человека, о котором я не знал! Однажды меня попросили написать личную песню одного предпринимателя из Белоруссии. Через некоторое время звонит его жена и говорит: «Что вы наделали? Он был железным человеком, который ходил по черепам! А сейчас мягкий, ласковый...» Я спросил: «Так у него после этого бизнес не идет?» Она: «Наоборот! Еще лучше все стало!»

ОЧЕВИДНОЕ -НЕВЕРОЯТНОЕ

Звучащие буквы

Однажды Юсфин решил всмотреться в буквы русского алфавита, проверить, как звучат они.

- Я обнаружил, что за каждой буквой стоят какие-то определенные музыкальные фразы, - рассказывает Абрам Григорьевич. - В конце концов у меня сформировался некий музыкальный алфавит. Далее я задумался: а что произойдет, если таким же образом прислушаться к словам?

Но слова так просто не хотели звучать. Обычным механическим путем звучание каждой буквы в стройную мелодию не складывалось.

- Потребовался определенный творческий процесс, что-то вроде сочинения музыки на основе готовых мелодических элементов, - поясняет композитор.

По словам Абрама Григорьевича, этот процесс отличен от «обычного» сочинения музыки.

- По каким признакам выбирается фрагмент каждой буквы? Лучше спросите у меня что-нибудь полегче! - смеется Юсфин. - Они выбираются сами, по каким-то непонятным мне признакам. Дальше эти музыкальные фразы словно погружаются в меня, и начинается труднообъяснимый процесс, результатом которого становится некое произведение - короткое или длинное, для того или иного состава исполнителей. Так в результате и возникло то, что я назвал личной песней.

У кого есть свои песни

Уже долгие годы Абрам Юсфин занимается, помимо прочего, музыкальной терапией. Он обнаружил, что личная песня оказывает потрясающий эффект.

- Она является хорошей психологической защитой, - поясняет композитор. - Скажем, человек нервничает перед выступлением или походом к начальнику. Он может послушать или просто вспомнить свою песню и со спокойным сердцем пойдет на ответственное мероприятие.

Музыка слова «покой» располагает к спокойствию, музыка «успеха» оказалась невероятно яркой, энергичной. То же самое я могу сказать и применительно к отдельным людям: через личную песню, как мне показалось, проступили такие черты характера, которые на поверхности не лежат. У Ходорковского, например, обнаружилась глубокая внутренняя стойкость, уверенность, колоссальная психическая самонадежность. Разумеется, я Ходорковского, как и многих других, никогда не видел и вряд ли увижу! В личной песне Билла Гейтса, помимо изобретательности и смелости, проявились нежность, мягкость, лиричность. То же самое, кстати, кроме всего прочего, слышно и в песне Путина, хотя внешне это вроде бы не проявляется.

А вот слова с отрицательным смыслом, как и люди, оставившие кровавый след в истории, почему-то вообще не порождают никакой музыки.

- Вероятно, в творческом механизме этого процесса есть какой-то предел, через который перейти нельзя, - считает композитор.

Подготовила Анна КОСТРОВА.
Фото Ирины КИСЕЛЕВОЙ

Музыкальный оберег

Серию публикаций о личных песнях продолжила статья в cанкт-петербургском выпуске
"Аргументов и фактов" №33 от 17.08.2005

Оказывается, знаменитые строки «Нам песня строить и жить помогает» вовсе не поэтическая гипербола. К такому неожиданному выводу пришел петербургский композитор Абрам Юсфин. Правда, по его мнению, «легко на сердце» бывает вовсе не от веселой песни, как считал Лебедев-Кумач, а от песни «личной». Написанием этих музыкальных произведений Абрам Григорьевич занимается последние несколько лет. Впрочем, все по порядку.

Звучащие буквы

Созданием личных песен Абрам Григорьевич занялся не случайно. Он обладает уникальным свойством, которое по-научному называется синопсией или цветным слухом. У людей, обладающих такими способностями, звук может вызывать визуальные или цветовые образы. И наоборот, визуальные или цветовые образы порождают звуковой ряд.

— Способность эта появилась у меня в детстве, но тогда я еще не понимал, что она уникальна, — рассказывает Абрам Юсфин. — «Как здорово звучит закат!», — говорил я, вызывая недоумение окружающих. Родители водили меня по врачам, пока их не успокоил знаменитый психолог Александр Лурье, объяснивший, в чем собственно дело. Он же первым предположил, что у меня могут быть музыкальные способности, ведь цветовым слухом обладали многие известные композиторы.

Предположение знаменитого доктора подтвердилось. Абрам Юсфин стал композитором. Со временем даже научился управлять своим «цветовым слухом». Однажды в руки композитора попал красивый подарочный алфавит. Разглядывая издание, Юсфин вдруг понял, что «слышит» буквы. За каждой из них оказались музыкальные фразы. Причем одной букве могло соответствовать до десяти разных мелодий, в зависимости от графики, цвета и т. д.

— В результате получился музыкальный алфавит, — продолжает Абрам Григорьевич. — Когда же я попытался складывать из него слова, на выходе стала рождаться музыка. Причем получавшиеся мелодии соответствовали смыслу слов. «Покой» был умиротворяющим, а «энергия» — весьма импульсивной.

Личная песня Путина

Произведения эти Юсфин назвал мелограммами. Сначала засомневался, вдруг только он так воспринимает получившуюся музыку. Попробовал ставить ее знакомым. Многие слышали за мелодией обозначавшее ее слово.

— А в один прекрасный день мне пришла в голову мысль, что имя тоже состоит из букв, — вспоминает Абрам Григорьевич. — Тогда я написал «личную» песню одного своего знакомого. Услышав «свое» произведение, он только и смог сказать: «Это же я!», столь полным было попадание.

В принципе, написать личную песню Абрам Юсфин может кому угодно. Для этого композитору нужно знать имя, отчество, фамилию человека. А по месту и дате его рождения можно определить, какой набор инструментов подойдет в данном случае. Скажем, тема Путина написана для виолончели с оркестром, а «музыку» Ходорковского должно исполнять трио: скрипка, виолончель, фортепиано. Кстати, Абрам Григорьевич убежден, что личная песня может многое сказать о характере самого человека.

— Когда я стал писать личные песни известных людей, то выяснилось, что в этой музыке слышны некоторые их свойства, которые внешне никак не проявляются, — говорит Абрам Григорьевич. — Скажем, Джордж Буш оказался человеком редкостной решительности. В мелодии Путина, напротив, обнаружилась некая мягкость, если угодно, даже робость. А вот написать личные песни Гитлера и Сталина мне не удалось. Как и создать мелограммы хоть на одно из бранных слов. Видимо, зло не способно порождать музыку.

Музыка победы

Еще более удивительным оказалось воздействие личной песни на человека. Выяснилось, что она заметно повышает уверенность в себе. Один из знакомых Абрама Юсфина, человек весьма робкий, должен был идти на прием к большому начальнику. Его трясло от страха, но, послушав «свою» песню, вошел в кабинет совершенно безбоязненно. А после рассказывал, что такой уверенности не чувствовал никогда в жизни.

— Однажды я написал личную песню одному бизнесмену из Белоруссии, — рассказывает Абрам Григорьевич. — Через месяц позвонила его жена и спросила: «Что вы сделали с моим мужем?!». Оказалось, что раньше этот мужчина был очень жестким человеком, даже домашние его побаивались. А обзаведшись личной песней, вдруг стал нежным и внимательным. Кстати, после этого и бизнес у него пошел еще лучше.

Как и почему эта музыка действует на человека, пусть выясняют специалисты. Абрама Григорьевича куда больше интересует ее прикладное значение. Ведь личную песню можно написать не только для отдельного «семейную» песню, которая будет укреплять брак. Возможны варианты и для более сложных человеческих сообществ. Скажем, для коллектива какого-нибудь предприятия или целого мегаполиса. Кстати, есть у композитора личная песня Петербурга. Жаль только, пока Абрам Григорьевич даже не пытался ознакомить с нею власти города.

— Можно использовать и мелограммы, — продолжает Абрам Юсфин. — Их я написал около 300, и ни одно из этих произведений не действовало мимо. Скажем, есть у меня мелограмма «Победа», которую можно применять для подготовки спортсменов. Она должна работать весьма эффективно, ведь оказывает воздействие на бессознательном уровне.

Юсфин убежден, что личные песни могут быть очень полезны. Одно огорчает композитора: в год он может написать не более 50 таких произведений. Абрам Григорьевич даже подумывает об открытии школы для профессиональных композиторов, где бы он мог попытаться научить коллег писать подобную музыку.

Иван ЖУКОВ

СПАСЕТ МУЗЫКА!

А.Г. Юсфин много лет интересуется проблемами музыкотерапии, является одним из первых музыкотерапевтов в нашей стране. Ему удавалось, например, снимать приступ астмы у ребенка, меняя ритм музыки от тревожно задыхающегося до более спокойного. Оно обнаружил, что мелодии, сыгранные беременной женщине, после рождения ребенок узнает и особенно выделяет. В интервью популярной газете "Лечебные письма", №12, 2005 г.,
Абрам Григорьевич доносит до широкой аудитории малоизвестные свойства музыки.

У каждого из нас в жизни случались ситуации, когда звуки хорошей музыки, любимой песни, зажигательного танца чудесным образом заставляли забыть о боли, возвращали оптимизм и душевный покой. Неужели музыка способна оказывать нам действенную психологическую, а то и медицинскую помощь. На эти и другие вопросы "Лечебных писем" отвечает композитор, музыковед и писатель, член Союза композиторов России музыкотерапевт А.Г. Юсфин.

- Абрам Григорьевич, существуют ли доказательства непосредственного воздействия музыки на человека?
- Вы, наверное, слышали, что у воды есть память, что она запоминает? На этом, кстати, основана гомеопатия. Воспользовавшись этой идеей, я подумал, не может ли вода также запоминать и музыку. Я включал энергетическую, стимулирующую музыку - начало 3-й симфонии Бетховена, отрывки из опер Вагнера, кое-что Листа - и ставил возле магнитофона сосуд с водой. Для «обработки» требуется минут 15. Опыт показывает: когда «пьешь» музыку, ее энергетика передается так же, как при слушании. Но часа через два эффект начинает ослабевать.
Однажды удалось тайно проверить мой метод на большой делегации экстрасенсов из Германии, которые очень сильно устали с дороги. Мы купили обыкновенную воду в бутылках и одним людям дали воду, обработанную музыкой, а другим - обычную. Первые почувствовали себя освеженными, а те, которые пили обычную воду, оставались в таком же состоянии, как были. Такого рода опыты проделывались много раз.

- Ну а когда возникла музыкотерапия как способ лечебного воздействия музыкой на человека?
- Я думаю, музыкотерапия началась вместе с историей человечества. Любые ритуальные пляски и игрища - это на бессознательном уровне еще и акт музыкотерапевтический. Он исходит из обычной практики: человек стучит камнем по камню, образуется какая-то ритмическая структура, которая в одном случае стимулирует деятельность, скажем, сердца, а при другом ритме убивает. А как это удобнее делать, было найдено опытным путем. И дальше это направление развивалось на протяжении всей истории человечества. К сожалению, еще малоизучен гигантский опыт, накопленный в народной практике.

- В чем же состоит этот опыт?
- Вот пример из того, чем я отдельно занимался. У маори, коренного населения Новой Зеландии, есть специальная музыка, которая снимает родовую боль. Там женщины рожают без боли, но при этом роженица и ее муж поют некий "дуэт", поют до тех пор, пока не рождается ребенок. Есть другой вариант: население деревни приходит к "дому рождения". В этом домике сидит муж, а снаружи - народ и какой-то руководитель, который знает, что делать. Муж поет, рассказывая, что происходит с роженицей. Народ поет и радуется, что появляется новый человек - для них это большой праздник. При этом муж еще иногда спрашивает, что нужно дальше делать, и все хором весело и радостно ему отвечают.

- Можете ли привести пример, скажем, для снятия боли?
- Уже давно известно, что медленная, особенно органная, музыка Баха является исключительным стимулятором для интеллекта, для умственной работы, и совершенно так же действует русская протяжная песня. Но выяснилось, что русская протяжная песня к тому же очень хорошо снимает боли, кроме самых острых, наверное. На каком-то уровне болевой синдром явно, заметно снижается, причем даже не обязательно специально слушать. Надо просто не мешать звучанию, а в идеале петь самому. Ты можешь петь или играть, не важно на чем, и еще менее важно - как.

- Каким образом вы определяете, какая музыка нужна в каждом конкретном случае?
- Прежде всего нужно понять человека и что ему надо, выявить его эмоциональные пристрастия. Я придумал свой тест и пользуюсь им довольно успешно. Человеку предлагается взять листок бумаги из кучки разных листков, любой карандаш - цветной, простой, белый, и поставить на бумаге точку - там, где ему более комфортно. А дальше на основании анализа выбранного листа бумаги, цвета, выбранного местоположения и формы этой точки я могу довольно много рассказать об этом человеке. Например, человек, который ставит маленькую точку в самом центре, - типичный эгоцентрик. Иногда точка возникает в месте "двойного золотого сечения". Это, по-видимому, наиболее гармоничный человек, ощущающий красоту. А потом, у меня есть некоторый опыт, музыкально-информационный багаж, и я думаю, что лучше пациенту предложить для начала.

- Как же происходит лечение?
- Есть некоторый набор произведений, есть интуитивное представление о том, что человеку нужно, и я ставлю ему какую-то музыку. Могу ничего у него не спрашивать, просто смотрю на него. Потом могу дать ему запись: вот идите, слушайте, а через два дня придите и расскажите, как вы себя чувствовали, или позвоните по телефону. Он звонит и докладывает. Я говорю: можете продолжать, только теперь слушайте это два раза в день, потом перерыв два дня. А может быть, не надо. Или предлагаю добавить еще что-то. Иногда сразу помогает, иногда становится еще хуже -возникает обострение. Тут очень динамичное взаимодействие. Если бы я сказал однозначно: делай так, и будет хорошо, это была бы неправда. Человек неповторим, и главная задача - понять, что для него важно: эстетические пристрастия или что-то иное.

- А если пациент не понимает музыку?
- Конечно, если он, скажем, кроме Пугачевой, никакой музыки не слышал, и предложить ему Баха, он не будет понимать, в чем здесь дело. Однако у меня однажды был смешной случай с человеком, который из тюрьмы вышел. Никакая музыка ему не нравится. Я спрашиваю: «Вы лекарства какие-нибудь принимали?» -«Принимал". - «Хинин принимали?» -«Принимал». - «Ну и как, нравится?» - «Жуткая гадость.» - «Помогло?» - «Помогло!» - «Вот так и здесь! С той лишь разницей, что к хинину привыкнуть нельзя, он все равно останется горьким и противным, а к музыке можно». Потом прошло время, он говорит: «Слушай, еще что-нибудь такое есть?» -«А что?» - «Знаешь, - говорит, - кайф ловлю».
Я убежден, что почти все произведения Моцарта, пьесы Бетховена, романсы и песни Глинки и многое другое заведомо доступны тем, кто говорит, что ничего не понимает в музыке. Эта музыка и не требует понимания. Она просто выражает наши чувства, потому что ее создатели умели их выражать. К тому же музыка поддерживает нас физически и психически, а повредить не может, если только не брать «музыкальную отраву», которая вредит ужасно.

- Расскажите, пожалуйста, какой вред она приносит?
- Во-первых, нельзя слушать музыку громкую - от этого заметно ухудшается слух. А дальше постепенно начинаются серьезные повреждения на всех уровнях. Падает иммунитет, нарушается функционирование различных органов. Например, у индейцев Северной Америки есть музыка, по воздействию аналогичная галлюциногенам типа мескалина или ЛСД. С ее помощью они вводят себя в транс. А у нас и во всем мире механически воспроизводится такая музыка. Налагаясь на совершенно другой тип личности, темперамента и нашу неспособность сопротивляться этому, она производит порой очень опасное воздействие и на сердечную деятельность, и на любую функцию организма, вызывает агрессивность.

- А могут ли как-то повредить сами звуковые частоты?
- Когда я работал в Казанской консерватории, у нас там был центр, занимающихся цветомузыкой, -«Прометей». Там мы обнаружили, что инфразвуковые частоты (ниже 16 герц) вызывают страх, когда устроили прослушивание цветомузыкальной симфонической поэмы «Прометей» Скрябина. В зале с экраном была полная темнота, а на балконе мы установили несколько инфразвуковых генераторов, настроенных на первый аккорд «Прометея». Он и так очень низкий, а мы сделали еще на две октавы ниже, за пределами слышимости. Включили, и слышим какой-то шум, грохот, треск. Когда музыка кончилась, мы зажгли свет - а в зале никого нет, все убежали. Ультразвук (более 20000 герц] вызывает болевой эффект. Причем боль странная, блуждающая - то в голове, то в ноге. А ритмы на уровне слышимости (от 20 до 20000 герц) заставляют людей бессознательно двигаться в такт.

- Давайте вернемся к муэыкотерапии. Как она действует?
- Во-первых, эстетическое воздействие. Не случайно в японских школах каждый день уроки музыки: там считается, что самое главное - научиться видеть и понимать красоту, а уж арифметике и грамматике мы как-нибудь научим. Далее, гармонизация не только восприятия человека, но и вообще его существования. Он становится более терпимым, приемлет разные явления жизни. Затем осуществляется конкретное воздействие на психику и тело. Это разного рода релаксационные воздействия, снятие психологического напряжения любого типа, включая трагические переживания. Зачем на похоронах играют траурную музыку? Чтобы еще хуже стало? Нет, чтобы растворить трагическое переживание. А дальше мы подбираем определенные музыкальные произведения или определенный тип музыки, применительно к каким-то конкретным проблемам психики и соматики, которые в какой-то степени могут быть устранены. Музыка может снимать хронические боли и даже служить наркозом при мелких болезненных операциях.

- Каковы перспективы музыкотерапии?
- Гораздо перспективнее, чем подбор музыки для данного человека, может оказаться создание так называемых «личных песен». Я занимаюсь этим уже давно. В основе этого лежит присущее некоторым людям, в том числе и мне, явление синестезии, то есть способности "слышать звучание" любого заметного предмета. Этим свойством обладали Лист, Римский-Корсаков, Чюрленис, Скрябин. У меня это с детства. В какой-то момент я взглянул на буквы русского алфавита, и они зазвучали музыкальными фразами - «мелограммами». А потом буквы стали срастаться в слова, и каждому соответствовало особое музыкальное произведение. Но ведь имена - это тоже слова. И в результате я создаю личную песню человека, используя его фамилию, имя и отчество, дату и место рождения. Получается готовое музыкальное произведение для группы инструментов, каким-то образом отражающее личные качества данного человека. Личная песня усиливает индивидуальность человека, выявляет его скрытые способности и является прекрасной психологи ческой защитой.

- Что вы посоветуете нашим читателям на прощание?
- Не слушайте музыку громко и дольше 20-30 минут без перерыва, иначе она превращается для вас во вредный шум. И еще: научитесь отличать талантливое от бездарного, вторичное от оригинального. Копия, подражание всегда хуже оригинала. Слушайте музыку, написанную людьми духовно здоровыми и добрыми к человеку, такими как Моцарт.

Беседовал Александр Герц

Со всеми вопросами можно обращаться по электронной почте: gvmspb@mail.ru
Последнее обновление: 15.03.11 © "Интервал", 2000-2005	Дизайн: ©В.М.Губочкин